Из биографии: Биография московской группы Знаки.
Юзленко Алексей - гитара, вокал Сочинять и заниматься музыкой начал с 15 лет. Именно в его голове рождаются тексты всех песен. Лицо коллектива. Один из самых демократичных фронтменов – позволяет своим музыкантам менять мелодию и гармонию в новых песнях до тех пор,
... Читать полностью
Песня «Сто триллионов» группы «Znaki» успешно стартовала в эфире НАШЕго Радио и добралась до 9 места в «Чартовой Дюжине». Лидер группы Алексей Юзленко заглянул к нам в студию и рассказал об «Электронике 302», своем первом стихотворении, Санкт-Петербурге и том, что же это за цифра такая - 100 триллионов.
Расскажи про песню «Сто триллионов». Для эпохи финансового кризиса название громкое!
Алексей Юзленко: Нет, она не о деньгах. Как-то в Интернете я нашел информацию о том, сколько у человека клеток, сколько костей и узнал, что в организме обычного человека находится сто триллионов клеток. По большому счету, эта цифра абсолютно ничего не значит. Но сам факт такой огромной цифры меня впечатлил. И это число засело у меня в голове. Потом, когда делал песню - захотелось рассказать, насколько сильно человек может что-то ощущать. Достаточно серьезная цифра, и ее совершенно невозможно представить: сколько это денег или чего-то еще. Просто хотелось показать насколько много может быть ощущений. Вот отсюда такое название.
Ты любишь фантастику? В песни присутствует Герберт Уэлс…
А.Ю.: Я не очень люблю литературу, которая описывает события, происходившие на самом деле. Это лично мое мнение. Может я не прав, но разговаривать, например, с соседом по лестничной площадке, который умеет правильно и грамотно изъясняться - не менее интересно, чем прочитать книгу «Война и Мир». В свое время я прочитал ее целиком, осилил. В рассказах Герберта Уэллса многое выдумано - этим они и цепляют. Вот такие истории мне достаточно близки и интересны. У каждого человека ежедневно что-то происходит, и из этих историй можно написать «Войну и мир» за один день.
В каком возрасте ты начал заниматься музыкой?
А.Ю.: Когда я был совсем маленький, мой папа купил даже не мне, а моей старшей сестре «Электронику-302». А уже когда появились магнитофоны получше, сестра отдала его мне. В «Электронике» есть очень хорошая функция: когда во все входы и выходы, которые существуют можно воткнуть сразу три разных инструмента, и они все три запишутся. С того момента я начал пробовать. Недавно я нашел кассету с моими первыми записями, послушал и, на мой взгляд, первый опыт записи музыки был одним из самых удачных и меня это очень зацепило. Тогда мне показалось, что все очень просто делается и захотелось записать свою пластинку дома. Не все получалось с первого раза, и я начал изучать как это делается по- настоящему. Потом магнитофоны пропали, появились компьютеры. С компьютерными технологиями изменилось все и в лучшую и в худшую сторону, так как вначале компьютеры только делали вид, что они могут записывать. Но реально они были намного хуже, чем даже «Электроника». Сегодня все настолько поменялось, что можно в домашних условиях делать профессиональные вещи, и тому есть масса примеров.
Что первое ты начал делать: сочинять стихи или играть на гитаре?
А.Ю.: У меня был всего одно стихотворение в жизни. Оно мне безумно нравилось и я до сих пор его помню наизусть. Оно было написано, когда мне было лет 12 – 13. И тогда я понял, что лично для меня стихи как жанр не предназначены для того, чтобы я их кому-то показывал. И когда я единственный раз показал его кому-то из своих друзей, были усмешки, улыбки. Показывая свои стихи, ты раскрываешься, становишься абсолютно голым. Можно увидеть, что ты чувствуешь в тот момент. Люди узнают о тебе то, что ты не хотел бы, чтобы о тебе знали. И после первого стихотворения я перестал этим заниматься намеренно. Так что я склоняюсь к тому, что наши песни - это просто текст.
Это стихотворение было о любви?
А.Ю.: Нет, оно было о религии. Оно у меня было записано в тетрадочке. Потом тетрадку спрятал, нашел через 10 лет и удивился тому, что я помню это стихотворение слово в слово. Тетрадку я выкинул, предварительно разорвав на маленькие кусочки. Но само стихотворение я помню до сих пор и время от времени вспоминаю его. Я больше никому не показывал, не рассказывал, ни жене, ни дочке, ни маме, ни папе, так как это очень личное. Если тот человек, которому я показывал, забыл уже об этом, это будет очень замечательно.
А по поводу гитары: в школьные годы мы часто ходили в походы, и мои старшие друзья научили меня играть на гитаре. Это были люди, не имеющие музыкального образования. Очень тяжело было учиться играть на чужих песнях, потому что там было очень много аккордов и пальцы плохо слушались, а играть хотелось. Один из товарищей посоветовал мне учить английский язык, чтобы перекладывать текст, даже если он не рифмованный, на музыку. А музыку можно делать самому из тех аккордов, которые я знаю. Так и сложилось: я брал аккорды, которые мне интересны, делал из английского языка песню. С английским языком ничего не получилось, поскольку я все истории рассказывал в стихотворном виде и выглядело это достаточно смешно. И тогда я подумал, что учить аккорды на гитаре проще, если сделать под свои аккорды, которые мне удобно играть, еще и свои слова. И с того момента я начал делать тексты, за которые мне не стыдно. И все это переросло в группу «Бардак», и дальше покатилось. То есть это, если вернуться к вашему вопросу, все как-то одновременно произошло.
Леша, ты помнишь первый концерт, на который вы вышли на сцену уже как группа?
А.Ю.: Я сказал бы так: я помню начало этого мероприятия, и что оно было. Первый клубный концерт был, когда мы уже репетировали на базе, у нас было достаточно большое количество песен, все было отыграно и сыграно, но мы жутко боялись поехать в клуб и предложить отыграть. Потому что всегда делать что-то новое - очень страшно. Как-то мы поехали в клуб, договорились, а на следующий день поняли, что отказываться было уже нельзя – это было примерно в 1996-97 году. Перед концертом мы так набрались смелости…. И только на следующий день нам показывали на видеокамере, что это был за концерт. К счастью, он прошел хорошо. Но музыканты его, вот как-то сложилось, помнят очень смутно. Больше мы такого себе не позволяли.
А ты помнишь первый концерт, на который ты попал как зритель?
А.Ю.: Когда я учился в школе, все слушали группу «Кино», и мне искренне нравился этот коллектив. У меня было куча записей, я постоянно слушал их в магнитофоне. Как-то нам в школу принесли билеты на концерт «Кино», но моя семья была не очень богатая, и, к сожалению, у меня не получилось сходить на концерт Цоя. Больше не было таких людей, к которым бы я стремился. У меня в жизни не было кумиров. Мне нравились и до сих пор нравятся какие-то коллективы, но специально на концерт какой-то группы, я не пошел бы. Может я просто не клубный человек. На концертах меня больше интересует, что происходит за сценой: смотреть как ведут себя люди, как они играют. То есть, проанализировать, что происходит у них и что происходит у нас. Я был на концерте закрытия, по-моему, Филини-тура, когда «Сплин» с «Би-2» выступали в Олимпийском, и нам достались, как нам казалось, лучшие места - это был танцпол перед сценой. Но мне почему-то показалось, что полконцерта я занимался тем, что пытался равновесие удержать, потому что рядом люди, кто плясал, кто давил. Выйдя оттуда, я понял, что сам концерт прошел где-то мимо. То, что я хотел послушать, я не услышал именно из-за того, что пятьдесят процентов внимания занимало одно: как бы не упасть и не потерять тех людей, с которыми я находился рядом. На Цоя я не попал и очень жалею.
Расскажи о новом составе группы.
А.Ю.: На данный момент нас покинули барабанщик и гитарист. Мы уже нашли людей на их место, но пока мы с ними еще не так долго играли и неизвестно, сыграемся ли. У нас сложилось так в группе, что нам более важно не профессиональное качество музыканта, хотя это необходимо. Если человек не умеет играть или играет плохо, каким бы он замечательным ни был, он не попадет к нам в команду. Но самый главный критерий для нас: если мы будем выбирать из двух музыкантов примерно одинакового уровня, то в коллектив скорее всего попадет человек, который более близок нам по духу. То есть, он просто должен быть хорошим человеком. В коллективе это более важно, чем хороший музыкант. У нас был печальный опыт, когда мы взяли хорошего музыканта, а он оказался никудышным человеком.
Началась ли работа над будущим альбомом?
С новым альбомом история очень длинная: мы его начали писать давно - еще год назад. Тогда мы записали песни «Телефонистки», «Солнце». Но с той студией, на которой мы начали писаться, произошли проблемы, не зависящие ни от музыкантов «Знаков», ни от владельцев студии. На другой студии мы начали писать другой вариант, но в другом варианте получился совершенно другой саунд и для того, чтобы пластинка не выглядела разной по звуку, мы решили переписать все: и «Телефонисток», и «Солнце». Занялись перезаписью альбома, но сейчас проблема в том, что ушли музыканты, которые принимали самое непосредственное участие в записи. И на сегодняшний день нам приходится делать опять все заново, потому что работа не закончена. Будем надеяться, что весной пластинка будет готова целиком, материал весь есть.
Леша, а ты любишь путешествовать?
А.Ю.: Не знаю. Я из Москвы не выезжал, не считая дачи, лет десять.
Почему?
А.Ю.: По разным причинам. Почему-то у многих моих знакомых складывается впечатление, что «Знаки» - это очень прибыльный проект. Я лично про себя могу сказать - я не очень богатый человек. У меня нет денег для того, чтобы поехать отдохнуть или заграницу, или просто поехать в Сибирь, посмотреть какая она летом, какой там лес и прочее. Я уже не говорю про Владивосток, говорят там очень красиво. Это первая причина. Вторая причина - это семья, которая для меня стоит на первом месте. Я не могу сказать жене и ребенку «до свидания, я поехал отдохну». А всем вместе у нас не получается и по времени, все работают, и по деньгам это, тем более после последних декабрьских событий, когда кризис начался, сейчас стало еще хуже. Я бы съездил куда-нибудь с удовольствием, пока просто нет такой возможности.
Москва - твой родной город. Что тебе в нем нравится?
А.Ю.: Антропологический музей, я там давно уже не был, но он мне запомнился еще со школы и очень нравился. Я с удовольствием сходил бы туда и схожу с дочкой когда-нибудь в ближайшее время. Я помню бабочек огромных, динозавровые яйца и прочее, мне это было очень интересно тогда. Очень люблю планетарий, но он очень долгое время закрыт, как откроют, тоже обязательно сходим. Мы ходим в зоопарк достаточно часто, 3-4 раза в год. У каждого человека самое родное, самое близкое место - это место, где ты вырос. Я сейчас живу в 4-х километрах от места, где я родился. Когда я приезжаю в те места, где прошло мое детство, те дворы, мне там достаточно уютно и приятно, а в каких-то местах в Москве, например, в центре, наверное нет. Меня ничего с ним не связывает лично, может быть поэтому. Хотя в свое время проводили время на Арбате, пытались там играть на гитарах, какие-то деньги зарабатывали, но это как раз во времена, когда все только, только начиналось. Последний раз, когда я там был, никаких ощущений ностальгии у меня почему-то не возникло. Есть очень много красивых мест в Москве, но те места, которые у меня не вызывают никаких эмоций помимо красоты , они мне не близки. Я не поеду на Чистые пруды, только для того, чтобы посмотреть на эту красоту. Хотя Чистые пруды мне тоже очень нравятся. Место, где я вырос, оно хоть немножко и помоечное, хоть оно и грязное, но оно такое родное, свое, что мне оно ближе, чем все эти прекрасные памятники и прочее. Я вырос в Гольяново, и для меня Гольяново - самый близкий, самый хороший район.
А какой город произвел на тебя самое стльное впечатление?
А.Ю.: Самый первый город, который меня просто убил сразу же - это Петербург. Я согласен со многими мнениями о том, что Петербург - очень серый город, что там все красиво только возле вокзала и на каких-то центральных улицах, но в нем есть какое-то…что-то вот… то ли это в воздухе летает, то ли когда туда приезжаешь, появляются совершенно другие ощущения того, что происходит вокруг. Люди там те же, две, три ноги. Господи, две, три ноги (смеется). Те же самые две ноги, две руки, правильно? Но они все какие-то другие, у них другие взгляды.
Наверняка был на могиле Цоя?
А.Ю.: Да, конечно. Мы после его смерти несколько раз с друзьями покупали билеты туда, проводили там несколько часов и ехали обратно. Просто для того, чтобы съездить, тогда было настолько сильное увлечение группой «Кино», я даже не могу сказать, что это увлечение какое-то, это было настолько близко для меня. Хотя я сейчас понимаю, что песни киношные, они для меня были неким руководством к какому-то действию. Я даже готов признать - в свое время Цой был для меня кумиром, что сейчас я считаю ошибкой, не относительно Цоя, а относительно моего отношения к тому, что такое кумир. Когда он разбился это было потерей очень близкого человека, я его, естественно, не знал, но считал просто своей обязанностью съездить на могилу. Нельзя чтобы люди своими словами и действиями могли руководить другими людьми. Я не хочу, чтобы чьи-то слова могли повлиять на мое мнение.
